| bukwa | Дата: Воскресенье, 11.08.2013, 14:39 | Сообщение # 1 |
|
Любознательный
Группа: Пользователи
Сообщений: 23
Статус: Offline
| (посвящаю всем скорбящим матерям)
Задернув штору,баба Варя чиркнула спичкой и зажгла лампадку. И когда иконы осветились слабым
мерцающим огнем, она опустилась на колени, перекрестилась и, утерев кончиком
платка покатившуюся по щеке слезу, горячо заговорила: - ПресвятаяБогородица, прости меня, грешную и недостойную рабу Божию. Крепко виновата я
перед сыном моим Митей. – Она всхлипнула. – Что ж я, проклятая, наделала? Почти
полночь, а его все нет. Чую, случилось неладное, а пойти искать его, как
прежде, не могу: ноги у старой не ходят… Вздохнув, ВарвараАлексеевна помолчала, собираясь с мыслями. Затем взглянула на детскую
фотографию сына, висевшую на стене, - белобрысого мальчика со светлыми глазами
– и вся ее жизнь пронеслась перед ней в одно мгновение. Она потупила взгляд и
продолжила: - Как мужа моего, Егора, инфаркт скосил – и этов тридцать два годика! – я чуть сама не преставилась - так одиноко мне стало!..
Люди потом говорили: как чумная была, ходила – будто во сне… И только когда
могилку землей засыпали и собрались ехать поминать покойничка, меня словно
током ударило: вдова! Помню, повалилась наземь и забилась в истерике. Все аж из
автобуса повыскакивали – и ко мне. А я никого не видела, кроме моего Егорушки,
так и стоял перед глазами – улыбающийся, с румянцем на щеках – как тогда, на
свадьбе… И вдруг чувствую: кто-то моих волос коснулся. Оборачиваюсь - Митенька, сынок (ему в то время восьмой годикшел): личико бледное, губки дрожат. - Мама, -говорит, - не убивайся… Я тебе помогать стану, все у нас будет хорошо… А я прижала его ксебе и продолжаю выть, как ненормальная… Митя и вправдумне помощником стал: и посуду мыл, и пол подметал – все из моих рук веник
выхватывал: мол, я сам… Однажды я такпростыла, что недели две провалялась в постели. Так Митя первые дни, когда мне
было особенно худо, даже в школу не ходил – все возле меня сидел, температуру
мерил и поил горячим чаем с малиновым вареньем… Иногда среди ночи вижу:
подходит, наклоняется ко мне – видимо, проверяет, не померла ли… Позже я
поняла, что только Митенька меня из тоски по мужу и вывел… А такимлюбопытным был! Однажды увидел, как я перекрестилась перед образами, и
загорелся: к чему это я делаю, кто на иконах изображен? Я его тогда мало-помалу
к вере и приучила: ''Отче наш…'' он наизусть выучил, по великим праздникам со
мной в храм ходил… Помню, как только в первый раз молитвенное пение услышал, так и просиял: - Красиво какпоют, - говорит. А в огороде, гдеон помогал мне грядки копать, мы однажды увидали, как на старое гнездо воробьи
сели. Попрыгали по нему и улетели - видать, не понравилось оно им. Да и впрямь
– ветки высохли, будто солома стали – того и гляди на землю попадают… И тогда
Митя смастерил скворечник и приколотил его к яблоне, а старое гнездо убрал. И
глядь – через несколько дней та жеворобьиная парочка (самца мы запомнили по необычному пятнышку на груди – в виде
звездочки) свой новый домик и облюбовала… А вскоре и птенцами обзавелась –
желторотыми, крикливыми… Митя воробьям хлеба или каши на дощечке под деревом
оставлял, и иногда даже масла - от своего завтрака. Я его ругала: мол,
оголодаешь - сил не хватит в школе учиться; а он только улыбнется – и на
следующее утро опять бежит к своим пострелятам – угощать их чем-нибудь
вкусненьким… Однажды кскворечнику подлетела огромная ворона – видать, услыхала писк птенцов и решила
ими полакомиться: я подобное в других местах не раз видела… Так воробей-папаша
как наскочит на нее! Драка была - только пух летел! Митя из окна увидел – даже
рот разинул. И сразу бросился воробьям на помощь… Если б не он, не сдобровать
нашим питомцам… А черногрудого мы тогда за храбрость ''Смельчаком'' прозвали… Здесь же, возлеэтой яблони, мы с сыном часто сидели теплыми летними вечерами на скамеечке и
смотрели на малиновый закат… А однажды размечтались, как Митя выучится, станет
хорошо зарабатывать; и тогда мы отремонтируем наш старый дом, доделаем сарай,
который еще Егор начал строить, посадим много-много яблонь и вишен, и почти на
каждой из них будет скворечник: пусть пернатые живут в них, растят птенчиков и
поют свои песни… - А тебе, мама, -Митя говорит, - я куплю новые туфли – смотри, эти уже каши просят… Я прижала егоголову к своей груди, и так легко у меня стало на душе… ВарвараАлексеевна вздохнула: - С чего же всеначалось, дай Бог памяти… Кажется, однажды, где-то в седьмом классе, он явился
слегка хмельной от своего школьного товарища – мол, поднесли у того на дне
рождения. Народу, говорит, собралось много и отказаться было неприлично… В
другой раз отмечали с классом в ресторане Новый год, погуляли тогда на славу…
Нет, Митя по-прежнему был трудолюбив, ласков; но, я заметила, порой стал надо
мной насмехаться – над теми же изношенными туфлями, а чаще всего - когда я
молилась. - Тебе, мам, отэтого разве становится слаще? – приговаривал. А уж когда вырос,особенно после армии, и пошло-поехало: стал курить, пить самогон, спирт… Как-то утром,когда его тошнило после очередной попойки, говорю ему: - Не смей больше… Он только рукоймахнул: - Ты, мать, чемругать меня, лучше бы опохмелила… И к вечеру опятьнавеселе пришел. - Неужели ненадоело? – спрашиваю. – Как только эта гадость тебе в глотку лезет? - Ты что, -отвечает, - кайф такой, будто в облаках летаешь… Нет, без выпивки можно с тоски
подохнуть… А вскоре техдружков своих, у которых по вечерам кутил, начал к себе приводить. Налакаются –
и давай каждый свой норов показывать, как это обычно у пьяниц бывает: мол, ты
меня уважаешь? И тут же такая матерщина слышится, хоть уши затыкай…А Митя из
армии пришел крепкий, мускулистый. Да еще на той яблоне, где скворечник висел,
каждый день подтягивался – ''мышцы качал''… Так когда напьется, его словно
подмывает своей силушкой похвастаться. Снимет рубаху – передо мной или своими
товарищами - напыжится, руки в локтях согнет: - Смотри!.. Бывало, ребята,если где драка приключится, за ним бегут: ''Выручай…'' А он и рад тому… Когда
же мордобоя долго нет - своимнакостыляет. По любому поводу, лишь бы похвалиться… А я торговала набазаре помидорами да смородиной. И однажды из-за сильного дождя вернулась домой
раньше обычного. Глядь, а Митька на диване с полуголой девкой милуется. Та меня
заметила да как завизжит! А он в одних трусах ко мне подскочил и хвать меня за
плащ: - Давай, мать, бегом отсюда! Выставил меня подливень да дверь на крючок закрыл… Впустил только часа через полтора, когда от
него молодуха вышла… Чего я только ниделала, чтоб он не пил: и плакала перед ним, и отвары трав в чай подливала; и
даже, грешным делом, к бабке водичку носила заговаривать – все бестолку. Будто
кто его к этой водке приворожил! - Может, - говорюему однажды, - тебе жениться? Обзаведешься детишками, появится к жизниинтерес… Он толькоухмыльнулся: - Чтоб на женуишачить, как отец на тебя? Думаешь, отчего он подох? - Что ты такоеговоришь, - ответила я, ушла в свою комнату и весь день проплакала… Сразу последемобилизации хотел было в техникум поступать (ведь когда-то в школе
''хорошистом'' был): да только полистает минут десять какой-нибудь учебник и
швырнет его в угол – мол, неинтересно… Пошел работать на завод, а там
дружки-приятели еще хлеще: после каждой получки по целой неделе бывал с ними в
запое… Вижу иногда в окно: уже поутру ходят-бродят по улице с бледными,
опухшими мордами - ''стреляют'' упрохожих на опохмелку… А вскоре его засистематические прогулы из-за пьянок с работы уволили, да по плохой статье,
поэтому больше никуда не брали. Вот мы с ним на мою мизерную зарплату медсестры
и жили. Со временем пришлось устроиться по-совместительству уборщицей, туалеты
мыть… Стала замечать,что он иные свои вещи по-дешевке ''загоняет'', да еще у меня втихомолку денежки потаскивает – и ведь отыщет их, кудабы ни спрятала… А теперь у меня, беспомощной, почти всю пенсию отбирать начал
– нагло, без всякого В четверг отдалаему последнюю мелочь на молоко (у меня язва открылась; вызвала врача, и тот
посоветовал кушать молочное), так Митька вместо этого чекушку приволок. А мне
говорит: - Завтра пойду арбузы у грузин разгружать,обещали хорошо заплатить; так что потерпишь денек, зато поноса не будет, - и
лыбится… А вечеромследующего дня его, пьяного в стельку, приволокли домой два мужика, которых он
прежде в наш дом приводил. Видать, отмечали грузинскую получку. Плюхнули его на
диван: - Принимай, мать,- смеются, - из рук в руки. Гляжу – он весь вгрязи, куртка рваная… Сунулась в нее – денег ни гроша… А поутру вскочил– и ко мне: - По карманамшарила?! - Там, - говорю,- ничего не было… - Ты что, старая,- орет, - совсем оборзела?! – и бух мне кулачищем по лицу. Я аж к окну отлетела
– думала, тут же Богу душу отдам. А он не отстает, поднял меня и опять: - Говори, тварь,куда деньги спрятала?! Руки у неготрясутся. - Дружки твои, -отвечаю, - тебя вчера притащили… - Кто?! А у меня изразбитой губы кровь хлещет; хотела было носовой платок достать, да Митька как
тряхнет: - Скажешь илинет?! Убью! - Один высокийтакой, - еле бормочу ему, задыхаясь, - другой в бушлате… - Колян, что ли?! Меня отшвырнул –и на кухню. Выскочил оттуда с ножом. - Митя! – я засердце схватилась. – Ради Бога, не ходи!.. Да куда там,ногой дверь пихнул и вон из дома… Варвара Алексеевназаплакала: - Никогда себе непрощу, что о мужиках ему сказала; пускай бы он меня до смерти забил, лишь бы
никуда не бегал… Она взяла в рукиикону Казанской Божией Матери и уткнулась в нее лицом: - Владычица моя,Царица Небесная, спаси и сохрани моего Митеньку, избавь его от беды, пусть он
вернется домой… Я его умою, обниму и скажу ему: “Милый мой сынок! Ради Христа,
не пей больше, не губи себя; вспомни, как мы жили с тобой прежде, как вечерами
сидели у яблоньки и любовались заходящим солнышком… Мы вскопаем с тобой грядки,
посадим картошку, лучок – и как-нибудь проживем. Ты построишь новый скворечник:
старый совсем прогнил, и в нем уже давно никто не живет; и, быть может, к нам
снова прилетит наш ''Смельчак'' с подругой, и они выведут птенцов. Мы накормим
их пшенной кашей, станем слушать их заливистые песни… И поверь, Митенька,
нашему с тобой счастью не будет конца”…
Сообщение отредактировал bukwa - Воскресенье, 11.08.2013, 14:41 |
| |
| |
