Литературные узоры

Мафия



Раз, как-то, курица публично заявила:
«Быть в этой жизни клушей не люблю! --
Простою квочкой оставаться, ей не льстило --
Пойду-ка я и… в мафию вступлю!»

Предстала перед Вито Корлеоне.
«Хочу я в мафию! Прими меня скорей!»
Ответил курице, кто к хитрости был склонен! --
«Нет мафии давно уж, мне поверь!»

К советнику помчалась, к консильери*.
Аналогичный ждал её ответ.
Услышанному ей пришлось поверить --
«Ведь мафии давно на свете нет!»

Ан, всё неймётся целеустремлённой квочке.
Пред капитаном мафии стоит.
«Солдатом у тебя хочу быть очень!»
«Нет мафии давно!» -- тот говорит.

Едва зашла понуро в свой курятник,
Подругами была окружена.
Вопрос один звучал неоднократно,
Была ли в мафию всё ж принята она?

Хоть путь проделан ею был напрасно,
Сумела клуша овладеть собой,
Дабы ответить коротко и ясно --
«Нет мафии давно уж никакой!»

Промолвила, и от досады хмурясь,
Смиренно принимала бытиё…

Со страхом курицы тот час переглянулись.
Все поняли – «Знать, приняли её!»

Творческая встреча «Новый год с писателями»
Москва библиотека им.Данте Алигьери 17-12-16г
Выступает Владимир Шебзухов




Наездница
Барыня
Записка деду Морозу
Ворона и корова
Ворона и соловей
Яблочко для мамы
Два соседа
Трусливый охотник
Сластёны

«Кудрявый пастух»
читает автор



«Два монаха»
читает автор

Самая грустная притча




по Евгению Санину (Монах Варнава)


Шёл нищий -- больной и скорбящий…

Смысл жизни давно потерявший…

В очах нескончаема драма…

Но, шёл себе, шёл… мимо храма

Грусти улыбка



Байка

Конверт, как-то, вскрыли работники почты.
Хоть был и нарушен устав, но… не очень.
Все знали, что пишут так малые дети.
Лишь адрес обратный на этом конверте.

С трудом разобрали  работники почты,
Довольно смешной и корявенький почерк.
Что, дедушке мальчик, ему, на деревню,
Так деду Морозу лилось откровенье.

Писал, поздоровавшись  с дедом  Морозом,
Что, не попросить в новый год он не может,
Пальтишко прислать, коль его износилось,
А, новое, даже, однажды приснилось.

Ещё – рукавички и тёплую шапку.
Хоть бабушка рядом, но злой его папка.
Он бабушке денег почти не даёт.
А бабушка старая, скоро помрёт.

Растрогала просьба работников почты.
Собрали посылочку мальчику срочно,
С надеждой, что новое всё он наденет…
На варежки, жаль, не хватило им денег…

Вновь "деду Морозу" на почте письмо.
Работники враз распознали его.
Открыли, читали, не без любопытства:
«Посылка пришла от тебя очень быстро!

Я стал на себя примерять всё скорей.
Но, жалко, что варежек не было в ней.
Хоть вы со снегурочкой мне их послали…
Наверно, работники почты украли!»

Хитрость и гордыня



Как-то раз в грязи увяз
У села автомобиль.
Знал — своих не хватит сил.
Оттого-то и не медлил,
Помощь оказать просил.
 
В доброту людскую верил,
Доброта была и в нём.
Бедолаге местный фермер
Дал добро помочь конём.
 
Привязав коня к машине,
«Боб, тяни!» — он закричал.
Конь копыт своих не сдвинул.
«Ну, тяни же, Буцефал!» —
 
Вновь своё кричит помощник.
Конь, как вкопанный стоит.
Фермер ближе, осторожно,
Подошёл и говорит:
 
«Сивка, ну тяни скорее!»
Поднатужился боец.
Через несколько мгновений —
Нет проблемы, наконец!
 
Наблюдал с недоуменьем
За хозяином коня.
Всё же лопнуло терпенье:
«Просвети-ка ты меня!
 
Боб и Буцефал, и Сивка —
Как изволишь понимать?»
Не уставший, больно шибко,
Был готов ответ держать.
 
«Знал слепой мой Сивка, кабы —
Одному ему тянуть,
(Столь не важен груз) тогда бы
Он не стал бы спину гнуть!»
 
Видно, как-то присмирять
Можно хитростью гордыню…
Станет ли обман невинным,
Богу одному лишь знать!

Начало



по Энрике Кавалитто

Ох, как же была она зла на него!
Казалось, ведь всё для двоих – идеально…
И было задумано так не случайно,
Однако, всё жаждала лишь одного.

Потом ей избавиться будет не сложно.
Но это потом, а скорей бы… сейчас…
Понять бы ему самому – всё возможно.
В том сам убедится, попробовав раз…

Прекрасна в своей наготе, нет сомненья…
Другого и быть не могло, кто создал…
Вмиг сорванный плод обратил в прах терпенье…
Она позвала его тихо: «Адам!»

Чайник и авторучка



Под прилавком возмущалась
Авторучка: «Не бог весть,
Сколько мне лежать осталось.
Безобразий всех не счесть!

За досадою досада!
Все привыкшие, гляжу.
Дайте волю, только правду,
Обо всём я напишу!»

Рядом чайник.Куплен-продан
В магазине был не раз.
С браком возвращали снова.
Свой был возмущенью сказ.

«Стоит правду, в самом деле,
Поскорее написать.
Торопись, коль не успели;
Не купить и не продать!»

Модницы



О, мухи! Ужасные модницы!
Творца паутины угодницы!

Ощупывают и осматривают
Узор, приглянувшийся им.
В нём магии тайну разгадывают.
Бесспорно, он неповторим.

Задержка на каждом оправдана.
Один не похож на другой.
Творцом не случайно загадано --
Пред новым, восторг -- «Боже мой!»

Но у добряка-паука,
Не спросят -- «Почём миллиметр?»,
Коль знают готовый ответ --
Их плата -- всегда дорога!

Испорченный Кран



по Феликсу Кривину

Испорченный Кран – первоклассный оратор!
Хвалился, что всех он наполнит вполне.
И искренне мог помогать непредвзято,
В ком вдруг пустота оказалась на дне…

Не так уж и часто бывает привольно.
Кастрюли и вёдра, и даже бидон,
Едва успевали кричать «С нас довольно!»
А кран был готов затопить полигон.

Подруга по жизни одна восхищалась.
Без крана и раковина не нужна.
Досада лишь в том, что пустой оставалась.
Никак не могла удержать всё она.

Хвастливые речи оратора-крана,
Как сказано выше, сберечь не могла,
Однако, пустой оставаться не странно.
А всё потому, что исправна была.

.