| bukwa | Дата: Воскресенье, 07.07.2013, 14:54 | Сообщение # 1 |
|
Любознательный
Группа: Пользователи
Сообщений: 23
Статус: Offline
| Как только Василий Фёдорович вышел из проходной, ему в лицоударил свежий холодный ветер. Он глубоко вдохнул и от удовольствия закрыл
глаза. Василий Фёдоровичне любил застолий; и потому, выпив два фужера “Шампанского” и сразу захмелев
(поскольку пил он вообще мало и его организм к спиртному не привык), главный
конструктор не стал более утруждать себя присутствием среди высокого начальства
и миловидных дам и решил немного прогуляться. А заодно посмотреть на своё
“детище” со стороны. Именно, как он полагал, своё; ибо основную роль в создании
химического комбината, пуск очередной линии которого был назначен на сегодня,
он отводил себе. Ведь это в его голове родилась грандиозная идея, впоследствии
воплощённая в реальность. А лавры… что ж, пускай на них почивают
правительственные и областные чины, под “чутким руководством” которых, как они,
наверное, считают, и был возведён данный объект. Его, главного конструктора,
это нисколько не огорчало. Он был воспитан в семье, презирающей потребительскую
мораль и всякого рода похвалу. А потому всевозможные премии и почести его
абсолютно не прельщали. Василия Фёдоровича радовало другое: он в очередной раз
выполнил перед людьми свой долг – возвёлоснащённое современным оборудованием промышленное предприятие. На этот раз - по
получению нового вида поролона, позволяющего создать мягкую мебель более
высокого качества и долговечности. А по большому счёту (и этим главный
конструктор гордился прежде всего) – улучшить характер людей и
морально-нравственный климат в обществе. Василий Фёдорович рассуждал так:
усядется гражданин, например, после тяжёлого трудового дня в мягкое удобное
кресло, хорошенько отдохнёт – вот уже и прекрасное настроение у него, и улыбка
на лице при разговоре с окружающими. А те ему в ответ тоже улыбнутся – и мир и
покой в семье или коллективе обеспечены! “Почему, в отличие от людей, - думал
он, - дикие звери такие злые? Да потому, что живут в холодных сырых норах и
спят на жёстком грунте… Нет, вовсе не труд, как нас когда-то учили, превратил
обезьяну в человека, – он лишь сделал её более рассудительной, - а именно уют и
комфорт, кои умягчили её животный нрав, позволили ощутить радость жизни…” Главныйконструктор окинул взглядом здание управления комбината, и сердце его сладко
заныло: блестящая металлическая крыша, светлые окна, оббитые белыми
пластиковыми реечками стены. Красота! А дальше – массивные корпуса цехов. И всё
это было воплощением именно его, Василия Фёдоровича, идеи, его мечты… Он обошёлпредприятие сбоку, по-хозяйски деловито осмотрел складские помещения и
подсобки… Подошёл к тому месту, где из нижней части здания основного
производственного цеха выступала выкрашенная в чёрный цвет металлическая труба
для слива промышленных отходов - “клоака”, как он шутливо её называл,
всматриваясь в контур трубы ещё на чертежах в своём КБ. Василий Фёдорович
посмотрел на часы: до пуска линии оставалось двадцать пять минут, ещё было
время немного расслабиться и подышать воздухом. Правда, солнце зашло за тучу,
стало темновато, и начал моросить мелкий дождик. Но ведь сегодня это были
мелочи… Главныйконструктор забрался на трубу и осторожно, раскинув руки в стороны, зашагал по
ней вперёд. Приблизившись к краю, он присел на корточки и провёл пальцами по
внутренней поверхности трубы. Поднёс их к носу, поморщился. Василия Фёдоровича
беспокоило, достаточная ли толщина антикоррозийного слоя была им предусмотрена.
Но ржавчины не было. “Сто лет прослужит”, - успокоился главный конструктор,
ласково похлопал “клоаку” ладошкой; затем выпрямился во весь рост и неожиданно
для самого себя отбил чечётку, которую очень любил. “Ну и “Шампанское”, - тут
же удивился Василий Фёдорович, - надо же, как стукнуло по мозгам!” А едва он
пустился вприсядку (да и было отчего: всё в его жизни шло замечательно –
любимая работа, хороший заработок, жена с детьми неплохо устроены), как вдруг
при развороте его правый ботинок скользнул по мокрой от дождя поверхности
трубы; и главный конструктор, не удержав равновесия, упал с неё и скатился по
глинистому склону оврага до самого его дна… Первое, что онсразу сделал, поднявшись на ноги, это прыснул со смеху: - Самый что ни наесть алкаш! Надо же до такой степени напиться! Он вытер руки осухую траву и оглянулся, однако темнота полностью скрывала от него окружающее.
Виднелись лишь покосившиеся на склоне силуэты деревьев и редких кустарников. Василий Фёдоровичвзглянул наверх: с высоты семи-восьми метров на него зловеще смотрела “клоака”.
“Спасибо, родная, удружила”, - подумал он. - Эй, естькто-нибудь наверху?! – крикнул главный конструктор, вспомнив, что возле одного
из складов видел двух рабочих. Но никто не отозвался. “Ну и вонища, -мелькнуло у него в голове, - так недолго и отравиться…” И, придерживаясь за
сучья и камни, он двинулся по направлению к не очень крутому месту на склоне,
по которому расчитывал выбраться наверх. Внезапно наступилна что-то упругое. Протянул руку вниз и нащупал пальцами вязкий и сырой
сгусток. Поднёс его к глазам; но поскольку во мраке ничего нельзя было
разглядеть, осторожно понюхал… и отпрянул: мертвечина. “Уж не трупы ли своих
жертв или их “фрагменты” сюда сваливает мафия? – мелькнуло в его воспалённом
воображении (Василий Фёдорович насмотрелся боевиков с подобными элементами
сюжета в огромном количестве). – А что, место гиблое. Пока милиция
раскочегарится и надумает сюда заглянуть. А тут я со своими отпечатками
пальцев! Чёрт! Ещё не хватало вляпаться в историю!” И ВасилийФёдорович двинулся вперёд значительно быстрее… Но неожиданно раздавшийся
откуда-то слева прерывистый писк и еле уловимый шорох заставили его застыть на
месте и обернуться. Подозрительные звуки повторились. Однако среди зарослей в
темноте рассмотреть что-либо было невозможно. “Лешака да бабу-ягу, кого же ещё
здесь встретишь?” - мелькнуло у главного конструктора в голове. - И, с опаской
поглядывая на кусты, откуда был слышен писк, Василий Фёдорович поспешил дальше.
Внезапно на еголицо налипло что-то мягкое и шершавое. “Паутина!” – пронеслось у него в голове.
Василий Фёдорович с детства боялся пауков, и сейчас даже вскрикнул и принялся
стряхивать руками со своего лица эту мерзость. “Тут её, наверное, тьма!” – в
ужасе подумал он. И в этот момент из-за тучи выглянуло солнышко. Едва оранжевыйлуч проник сквозь кроны деревьев в овраг, Василий Фёдорович с ужасной гримасой
на лице взглянул прямо перед собой: нет, это была не паутина, а склеенные
грязью сухие листья, свисающие с небольшого деревца. Главный конструктор
облегчённо вздохнул, но тут же опять вздрогнул: вокруг себя и там, откуда он
шёл, лежало несколько трупиков крохотных птичек, въевшихся в ил. Вероятно, на
один из них он несколько минут назад и наступил… Брезгливо поморщившись,
Василий Фёдорович сплюнул и сделал было шаг по направлению к тропинке, которую
увидел на склоне оврага, как вдруг сзади него раздались всё те же шорох и писк.
Теперь, при выглянувшем солнышке, место, откуда они доносились, было видно
намного лучше; и главный конструктор, с трудом ступая в вязкой грязи, подошёл к
нему, раздвинул траву и… остолбенел: в тесной земляной норе, нахохлившись,
сидела большая белая чайка – вся облепленная засохшей грязью. Раскрыв клюв и
тяжело дыша, она постоянно закатывала и вновь открывала глаза. А возле неё
пищал птенец, барахтая крохотными крылышками и стараясь выбраться из густой,
смешанной с илом травы, опутавшей его лапки. Василий Фёдоровичвыпрямился, тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения… Затем
опять нагнулся и глянул на птенца. Тот замолчал и, распустив свои крылышки, с
которых стекала тёмная жижа, раскрыл клюв и замер. - Вы откуда здесьвзялись? С неба свалились? – недоумённо разглядывал пернатых Василий Фёдорович. Птенец, казалось,тоже с удивлением посматривал на появившееся перед ним существо. А едва главный
конструктор протянул к нему свою руку, он так больно ущипнул клювом его палец,
что мужчина охнул. Затем быстро обсосал больное место и сплюнул. - Мерзавец! – всердцах бросил Василий Фёдорович. – Ну и сиди тут! Сейчас отсюда, - он кивнул
на край трубы, торчавшей сверху из земляного вала, - так брызнет, что мало не
покажется! И сделалнесколько шагов по направлению к склону… Но, остановившись, вздохнул и вернулся
к норе. Наклонился. Птенец широко раскрытыми глазами смотрел на человека. - Чего тыклюёшься? Я тебя режу? И Василий Фёдоровичвновь предпринял попытку взять птенца. Однако тот часто замахал крылышками,
кое-как выпутался из тины и, подскочив к чайке – вероятно, своей мамаше, -
юркнул под её крыло и высунул оттуда свою головку. С минуту они настороженно
смотрели на человека – больная и измождённая птица и маленький птенчик - ещё
полный сил, но худой, как скелет… - Пойми, глупыш,- снова обратился к птенцу Василий Фёдорович, - твоя мамка тебя уже не
прокормит, она сама чуть живая. Давай я тебя из этой помойки вытащу. А, желторотый? И он опятьпротянул к пернатым руку. Птенец угрожающе раскрыл клюв. А когда Василий
Фёдорович собрался с духом и всё-таки схватил того за хохолок, он так запищал,
что в свою очередь загоготала его мамаша, – видимо, несмотря на свою крайнюю
слабость, материнский инстинкт в ней ещё не угас. Однако тут же она снова
закатила глаза и нахохлилась, тяжело дыша. Василий Фёдорович вытащил кричащего
“желторотика” из норы, легонько сжал его в правой руке, а левой ласково
погладил птенца по макушке: - Успокойся, ну… Тот попыталсяущипнуть человека за палец, однако на этот раз главный конструктор был готов к
этому и вовремя отдёрнул руку. - Сиди смирно! –прикрикнул он на птенца. Вынул из карманагорсть семечек, которые обожал с детства и почти всегда имел при себе, разгрыз
несколько из них и поднёс “желторотому”: - На-ка, поешь… Однако птенецопять затрепыхался. Тогда Василий Фёдорович раскрыл ему клюв и сунул туда
ядрышко семечки. Тот завертел головой, задвигал клювом и проглотил угощение. - Не любишь,когда насильно? Но иначе нельзя – помрёшь с голоду. Только вот водички, брат,
извини, у меня пока нет… Он огляделся,нашёл глазами всё ту же тропинку, ведущую по склону наверх, и сделал несколько
шагов по направлению к ней. Внезапно птенец резко рванулся и едва не выскочил
из руки Василия Фёдоровича, который успел схватить его за лапку. Тут же заметил
на ней кровоточащую ссадину. - Тьфу! – чуть невыругался он. – Ещё этого не хватало… Да не дёргайся ты, глупый! Получишь
заражение крови – узнаешь, где раки зимуют. Он крепко сжалптенца в правой руке, а левой вынул из кармана пиджака носовой платок, зубами и
свободной рукой разорвал его и, обтёр им кровь с лапки “желторотика”. Затем,
еле сдерживая трепыхающегося птенца, поднявшего неистовый крик, он обмотал его
ранку и осторожно завязал её на слабый узелок. - И нечего орать!Для тебя же стараюсь!.. Тут же посмотрелна часы и ахнул. - Тикаем! Иначеискупаемся в такой гадости, что не приведи Господь! Уж я-то знаю!.. И главныйконструктор стал быстро взбираться по склону оврага, цепляясь за ветки деревьев
и кустарников. Однако взявшись за одну из них, не удержался на ногах и упал,
чуть не раздавив собой “желторотого”.Встал, осмотрелся. Оказалось, в спешке он ухватился за веточку птичьего гнезда.
Вернее, того, что от него осталось – кучки сухих, торчавших в разные стороны
прутьев. А дальше Василий Фёдорович увидел ещё с десяток таких же обвисших
“гнёзд”. “Вероятно, где-то неподалёку был небольшой водоём, и на этом склоне
поселилось несколько птичьих семейств, - подумал он, - но затем тут поработал
бульдозер, расчищая место под строительство… Взрослые птицы, скорее всего, покинули свои жилища, а птенцы попадали изгнёзд, после чего стоки комбината довершили дело…” Он взялся заствол дерева и только тут разглядел в нескольких его местах белизну. “Когда-то
это было красивой берёзкой”, - мелькнуло у него в голове. “Желторотик” вего руке притих. “Поди-ка устал отволнения и писка”, - подумал Василий Фёдорович. Он почувствовал ладонью
остренькие коготки птенца, частое биение его сердечка… и ощутил в своей душе
давно забытые им, “технарём”, чувства умиления и нежности… И вместе с тем неописуемой жалостик несчастному птенцу. “Что хорошего видел бедолага с самого своего рождения? –
подумал Василий Фёдорович. – Только грязь и мрак…” Он остановился,чтобы передохнуть. Поднёс птенца к лицу. Тот слегка раскрыл клюв – то ли от
страха, то ли от жажды. И глянул наВасилия Фёдоровича своими влажными выпуклыми глазёнками. Казалось, он пытался
поверить в то, что человек не причинит ему вреда… - Держись,братишка, - подмигнул ему главный конструктор. – Осталось чуть-чуть… И тут совсемрядом раздался такой оглушительный рёв, что земля под ногами Василия Фёдоровича
задрожала. Он машинально схватился за сучок, разжав руки, и птенец упал наземь.
Запищав, тут же кинулся вниз по склону. - Назад! – громкокрикнул Василий Фёдорович. – Куда ты, бестолочь?! Цепляясь за веткии постоянно жмурясь, чтоб они не ткнули ему в глаза, он ринулся за “желторотым”. Однако спускаться было намноготруднее, чем подниматься, поскольку верхняя часть склона освещалась солнцем
намного лучше нижней… Он быстрососкочил вниз и, услыхав сбоку шорох, ринулся туда, снова утопая в вязкой
грязи. От ужасного смрада его начинало тошнить. Он огляделся, но птенца нигде
не было. Тогда он бросилсяк гнезду, где укрывалась чайка. Наклонился. “Желторотый”прижался к мамке, которая уже повалилась набок, и тяжело дышал. - Иди сюда, живо!– скомандовал Василий Фёдорович. И протянул к нему руку. Птенец пискнул и
клюнул главного конструктора в палец за прежнее место. - Дурачок, -отдёрнул руку Василий Фёдорович. – Если ты останешься здесь, то прямо сейчас
погибнешь – и это в лучшем случае! А в худшем – будешь медленно умирать от
отравления и удушья! Но на повторнуюпопытку схватить птенца тот опять угрожающе раскрыл клюв. И вдруг, резко
навалившись на сгусток травы и тины, проделал в нём дыру и шмыгнул вглубь норы. Как ни старалсяВасилий Фёдорович, но дотянуться дотуда не мог. Командный тонглавного конструктора моментально пропал. - “Желторотик”…Миленький… - чуть не плача, водил он рукой в норе, уже нисколько не боясь
вляпаться в паутину или того, что птенец может тяпнуть его за палец. – Где ты,
малыш?.. Отзовись… А когда внезапносовсем рядом забулькало, Василий Фёдорович вскочил на ноги и бросился вверх по
склону… Он продирался сквозь сучья и ветви, почти не ощущая, как они царапают
ему лицо и шею… Выбравшись наверх, он с трудом отдышался… Затем приник к краю
оврага и услышал оттуда глухое клокотание, сопровождавшееся нарастанием резкой
вони, и… где-то в глубине… совсем слабый писк… Василий Фёдоровичс силой зажал уши ладонями и зажмурился, хотя прекрасно понимал, что всё равно
был не в состоянии разглядеть, что творилось внизу… А когда минут через пять он
открыл глаза и опустил руки, гул уже прекратился. В овраге былотихо, лишь изредка раздавалось глухое бульканье… Зато из ярко освещённого окна
второго этажа главного корпуса внезапно донеслась громкая музыка, и Василий
Фёдорович увидел в нём пляшущих людей: руководящий персонал комбината и высокие
чиновники продолжали отмечать пуск новой технологической линии. Они дёргались,будто находясь под высоким напряжением, вертя головами взад-вперёд и широко
размахивая руками. Из откупоренной кем-то очередной бутылки “Шампанского”
брызнула пена. “Довольны, чтоосчастливили свои задницы мягкими табуретками, - подумал Василий Фёдорович. Он присел натрухлявый пенёк и опустил голову…
Сообщение отредактировал bukwa - Воскресенье, 07.07.2013, 14:55 |
| |
| |
